Любови Григорьевне Шевневой и Таисии Григорьевне Литвиновой посвящается
Дети в Освенциме
Из 1 миллиона 300 тысяч узников Освенцима
дети не старше 18 лет составили около 234 000.
10 января 1945 года их оставалось 611.
Илья Альтман, кандидат исторических наук
Я хочу рассказать о своих родственниках, маме и тете: Любови Григорьевне Шевневой и Таисии Григорьевне Литвиновой, несовершеннолетних узницах Освенцима.
Приведу здесь отрывок из воспоминаний Таисии Григорьевны, старшей сестры моей мамы Любови Григорьевны.
Сестры Любовь и Таисия
«В ноябре 1943 года меня с родителями, четырьмя сестричками и братом витебским эшелоном привезли в концлагерь Освенцим. В ту пору мне было 7 лет, моим сестричкам Зине — 2 года, Любе — 6, Лиде — 12, Фаине — 14, а брату Павлику — 15 лет. По прибытии нам всем накололи номера. И с этого момента для нас начались полные ужаса мучения.
Дети Освенцима показывают свои номера, 1945 год
Почти живьем была сожжена в крематории старшая сестра Фаина, а спустя две недели умерла и Зиночка, которая очень долго лежала возле барака среди других трупов.
Помнится, мы все очень болели, пребывание в лагере для нас, детей, было кошмарным, страшным сном. Брат Павлик был в мужском лагере, ибо считался уже взрослым, и о нем мы ничего до сих пор не знаем, видимо, он, как и папа, тоже погиб.
Инфографика ТАСС (www.tass.ru/infographics/8262)
Однажды нас, детей, эсэсовцы построили в шеренги, после медосмотра погрузили в крытые машины и увезли. Наши мамы стояли возле проволоки, объятые ужасом, кричали и плакали. Они не знали, куда нас везут, и готовы были от отчаяния броситься на проволоку, а эсэсовцы отгоняли их и били плетьми. Вот все, что осталось в памяти об этом страшном дне.
Привезли нас в Лодзь, где были уже дети из Майданека и Освенцима, одели в серые арестантские костюмы и дали на ноги деревянные колодки. Там мы были до самого освобождения.
Здесь было то же, что и в Освенциме, только не было крематориев. Избивали за малейшую провинность. Мы с сестрой Любой дважды стояли на коленях на жести за то, что подняли с пола морковь и съели.
У нас часто брали кровь из вены. В этом же лагере была моя сестра Лида (сейчас живет в Минске) и многие другие дети из Освенцима.
Мама, по рассказу свидетельницы Садовской, погибла за три дня до освобождения в газовой камере Равенсбрюка. После освобождения мы воспитывались в детдоме».
То, что пришлось пережить моим родным — маме и ее сестрам, вызывает во мне только ужас. Но забывать это ни в коем случае нельзя! Это должны знать и помнить наши потомки…
Дети в Освенциме
Мужчины мучили детей.
Умно. Намеренно. Умело.
Творили будничное дело,
Трудились — мучили детей.
И это каждый день опять:
Кляня, ругаясь без причины...
А детям было не понять,
Чего хотят от них мужчины.
За что — обидные слова,
Побои, голод, псов рычанье?
И дети думали сперва,
Что это за непослушанье.
Они представить не могли
Того, что было всем открыто:
По древней логике земли,
От взрослых дети ждут защиты.
А дни всё шли, как смерть страшны,
И дети стали образцовы.
Но их всё били.
Так же.
Снова.
И не снимали с них вины.
Они хватались за людей.
Они молили. И любили.
Но у мужчин «идеи» были,
Мужчины мучили детей.
Я жив. Дышу. Люблю людей.
Но жизнь бывает мне постыла,
Как только вспомню: это — было!
Мужчины мучили детей!
Наум Коржавин, 1958 год