Наша Победа. Моя история

70 лет назад закончилась Великая Отечественная война. За это время написаны сотни публикаций и сняты десятки фильмов на военную тематику. Но самая ценная информация, бесспорно, — та, которую мы получаем из уст бывших фронтовиков: их эмоциональные, со слезами на глазах, воспоминания о страшных кровопролитных сражениях, унесших жизни сотен боевых товарищей, о пережитом чувстве небывалой радости и гордости при известии о Победе.

Мой рассказ — об отважном и скромном человеке, бесстрашном воине-освободителе, неустанном труженике-созидателе — о моем дедушке Дмитрии Васильевиче Терехове.

Жизнь не баловала его с детства. Родился в многодетной крестьянской семье, в которой родители воспитывали восемь детей. Правда, двое из них умерли в детском возрасте — в те времена смертность среди ребятишек была распространенным явлением. Больше всего из тех далеких лет запомнилась крайняя нужда. Питались скудно, в основном картошкой, кашей, квасом. Собирали колоски, которые чаще мололи вручную. Одежду и обувь донашивали друг за другом. Иногда не в чем было выйти на улицу. Но никто не роптал — все так жили.

В семилетнем возрасте Дмитрий пошел в первый класс Кордюковской начальной школы-четырехлетки. Школа представляла собой добротное бревенчатое здание, построенное в двадцатых годах прошлого века. В одной просторной комнате с печкой-голландкой посередине учились грамоте одновременно все четыре класса, каждый занимал отведенный ему ряд. Школьных принадлежностей, привычных для современных школьников, у тогдашних учеников не было. Писать, макая перышки в чернильницу, зачастую приходилось на бумажных обрывках, карандаши являлись большой редкостью.

Дедушка признается, что учиться было некогда: с малых лет надо было помогать родителям по хозяйству. С ранней весны и до поздней осени он пас телят. Из-за отсутствия обуви — босиком, поэтому ноги были постоянно покрыты кровоточащими ранами и ссадинами, особенно когда пасли стадо на скошенном поле. За работу получал по сто граммов зерна за трудодень. Подрастая, постепенно осваивал другие крестьянские профессии и даже получил от колхоза как лучший пахарь премию — теленка.

Ему было четырнадцать, когда началась война, и не осталось семьи, которой не коснулось бы ее смертоносное дыхание. Мужчины уходили воевать с фашистской нечистью, молодых женщин от шестнадцати и старше призывали на трудовой фронт, а оставшимся кордюковцам выпало на долю трудиться с утроенной силой и ожидать вестей от своих родных. Время от времени деревенскую тишину разрывали пронзительные крики — в дома приносили похоронки. Не стала исключением и семья Тереховых. В феврале 1942 года пропал без вести старший брат Степан, оставив сиротами двух малышей. Почернела от горя красавица-сестра Маруся: война бесцеремонно прервала ее медовый месяц с любимым мужем, превратив жизнерадостную девятнадцатилетнюю женщину в постаревшую в одночасье вдову.

Летом 1943 года стали призывать на фронт «26-й год». Однако Дмитрию повестку почему-то приносить не спешили, и парень отправился в военкомат выяснять причину. Его желание идти воевать вместе с одногодками было удовлетворено. И в сентябре, за два месяца до семнадцатилетия, в числе двенадцати кордюковцев он отправился защищать Родину от ненавистного врага. Дедушка и теперь до мельчайших подробностей помнит день проводов и не может сдержать слез при воспоминании о том, как в голос рыдала, собирая его в дорогу, мать. Да и какое материнское сердце не разорвалось бы от горя при расставании — возможно, навсегда — с добродушным и застенчивым мальчиком, весь облик которого был прямо противоположен безжалостному и кровавому монстру по имени Война!

Эшелон на фронт отправлялся со станции Троекурово Чаплыгинского района. По традиции парней всей деревней провожали до конца своего поля. А до вокзала с ними шли самые близкие: родители, жены, братья, сестры.

«Нас разместили в уже ожидавшем поезде и повезли, как потом выяснилось, до станции Сурок Марийской АССР в учебную часть. Там выдали одежду, судя по всему, ношеную, продырявленную пулями. Построили по росту и распределили по ротам. Жили мы в землянках, заготавливали дрова и топили печь, которая представляла собой приспособленную для этих целей железную бочку. Кормили, в основном, подмороженной картошкой с мясом не первой свежести. Поначалу мы воротили от этой еды носы, но голод не тетка, со временем научились есть то, что дают».

В районе станции Сурок Марийской АССР с 17 ноября 1941 года по 1 октября 1945 года дислоцировались 133, 137, 139, 363 и 365-й запасные стрелковые полки 46-й запасной стрелковой бригады. В этих полках готовилось пополнение для фронтовых частей. Рядовых красноармейцев обучали азам военной науки, главным образом стрельбе и тактике — действиям одиночного бойца, в составе отделения, взвода. Серьезной проблемой было хроническое недоедание.

Именно здесь, в учебной части, произошел первый и один из самых трагических случаев за все время войны. Однажды ночью всех подняли по тревоге: в одной из землянок, где разместились новобранцы, из-за сильного разогрева железной печки случился пожар, а уставший после тяжелого дня и разомлевший от тепла часовой задремал и не сразу заметил его начала. Когда сонные бойцы поняли, что происходит, началась паника, все бросились к двери, подминая друг друга. Но выйти наружу из двери, открывавшейся внутрь, не удалось из-за натиска десятков людей. Выбраться через маленькое окошко посчастливилось лишь единицам. Дедушка вспоминает, что из землянки слышались ужасные крики горевших заживо товарищей, но помочь им было невозможно. В той братской могиле навечно остался лежать и его земляк и однофамилец Николай Терехов, навсегда оставшийся в памяти кордюковцев семнадцатилетним пареньком.

Во время пребывания в учебной части Дмитрий заболел тифом и попал в госпиталь.

«После выздоровления мне предлагали для долечивания 15-дневный отпуск, можно было съездить домой, но я от отпуска отказался, ведь знал, что родные живут впроголодь, поэтому не хотел даже на несколько дней становиться лишним ртом. К тому же представил, что потом опять будут проводы, и не захотел лишний раз терзать мать».

В Марийской АССР новобранцы пробыли полгода. Затем их в товарных составах доставили в Смоленск. В часть, расположенную в лесу в десяти километрах от города, добирались пешком. Здесь бойцам выдали новую одежду, вооружили, значительно улучшилось питание. Почти месяц жили в шалашах, построенных из еловых веток, на них же и спали. Затем почти 90 километров через леса и болота, растирая в кровь ноги, ночами шли в сторону Витебска к линии фронта. Последний километр преодолевали в основном ползком, через трупы немецких и русских солдат. Не все пережили этот переход: кто-то скончался от болезней или истощения, кто-то подорвался на мине или погиб во время бомбежки. Под Витебском их часть влилась в пятую армию 3-го Белорусского фронта, командовал которой прославленный полководец И.Д. Черняховский (а после его гибели — А.М. Василевский).

Здесь дедушка получил боевое крещение: в начале наступления у него на глазах подорвались на мине несколько его товарищей. А потом были сотни боев, иногда продолжавшихся по несколько часов; многокилометровые переходы при полном вооружении без отдыха и приема пищи; переправы через реки и болота, когда каменела на морозе промокшая насквозь одежда; короткий, урывками, сон — в окопе, в сугробе, в воде.

Дмитрий Терехов был пулеметчиком мотодесантной танковой дивизии, в составе которой прошел через всю Белоруссию, Прибалтику, Восточную Пруссию, участвовал в освобождении Орши, Минска, Бреста. В Восточной Пруссии был тяжело ранен в голову. Полуживого, истекающего кровью, его подобрали на поле боя санитары и отправили в военно-полевой госпиталь, где ему сделали срочную операцию. Спустя месяц Дмитрия перевели для долечивания в Вильнюс.

Дедушка признается, что здесь немного загрустил, ведь в результате того ранения он потерял глаз — тяжело пережить такое потрясение в 18 лет. Его хандру заметила доктор. И чтобы хоть как-то утешить паренька, она принесла ему... шоколадку. Ту сердобольную женщину и вкус той шоколадки ветеран помнит до сих пор. Подлечившись и снова отказавшись от положенного отпуска, отправился на фронт, где спустя время получил осколочное ранение в руку и опять на месяц загремел в госпиталь.

Дедушка потерял в боях много боевых товарищей — всех упомнить невозможно. Но запомнился ему парень-азербайджанец, с которым долгое время воевали бок о бок и успели подружиться. О многом переговорили они в перерывах между боями. Рассказывали о своей малой родине, мечтали после войны побывать друг у друга в гостях. Сергей (так звали парня на русский манер) студеными зимними вечерами с упоением вспоминал о теплом и солнечном Баку, уверяя друга, что ему обязательно понравится его замечательный город, и он наверняка захочет остаться там навсегда. Но их мечтам не суждено было сбыться — в одном из ожесточенных сражений Сергей погиб от выстрела в сердце.

Сам дед много раз был на волосок от смерти. Часто вспоминается случай, когда в одном из прибалтийских городов солдаты наткнулись на разрушенный взрывом магазин и решили пополнить запасы продовольствия — не пропадать же добру. Многие кинулись за папиросами. Дедушке они были без надобности, курить за всю жизнь он так и не научился. Но как любитель сладкого, решил запастись разбросанным кусковым сахаром. Внезапно откуда-то появились немецкие танки с автоматчиками и принялись расстреливать зазевавшихся солдат. Все бросились искать укрытия. Оказавшись в безопасности, он обнаружил, что весь вещмешок изрешечен пулями — сахар спас ему жизнь.

В семейном архиве хранится гвардейский значок со следами от осколка гранаты. Возможно, что он, как и сахар, защитил деда от смерти. Еще одна реликвия, которую ветеран пронес через всю войну, — маленькая иконка, полученная перед разлукой от матери с наказом сохранить ее любыми путями. Сейчас это кажется странным, но в те времена религиозность считалась очень большим проступком, поэтому все годы войны дедушка иконку тщательно прятал и перепрятывал, зашивая в подкладку одежды и закапывая в укромном месте на время санобработки. Считает, что она оберегала его в самые страшные моменты, когда выжить, казалось, было уже невозможно и смерть дышала в лицо.

Вопрос о том, страшно ли было на войне и помогали ли бороться с этим чувством «фронтовые 100 грамм», заставил его задуматься.

«За всю войну я ни разу не выпил тех 100 грамм, отдавал старшим бойцам — мама не любила выпивох, я всегда об этом помнил. Смерти не боялся. Она постоянно была рядом с нами, насмотрелся на такое — лучше тебе об этом не слышать. Со временем чувство страха притупилось. Хотя привыкнуть к тому, что десятки людей ежедневно погибают рядом с тобой и ты в любой момент можешь стать одним из них, тяжело».

День Победы Дмитрий Терехов встретил в Кёнигсберге. Весть о том, что наконец-то окончилась война, вызвала среди солдат всеобщее ликование, которое не могли омрачить ни гибель боевых товарищей, ни собственные ранения, подорвавшие здоровье на всю оставшуюся жизнь.

После 5-дневного отдыха бойцам был отдан приказ грузиться в вагоны. Ни у кого не было сомнений, что они едут домой, к матерям, женам, детям. Но когда состав без остановок проследовал мимо родных мест, всем стало понятно — война для них еще не окончена. Измученным солдатам предстояло победить еще одного врага — милитаристскую Японию.

«С японцами воевать было не легче. Их тактика ведения боя была иной. Много было камикадзе, которые бесстрашно бросались с гранатами под танки. К тому же японцы умели бесшумно двигаться. Бывало, что ночью они подкрадывались и снимали часовых, а потом уничтожали при помощи ножей спящих бойцов, иногда целыми ротами. Ситуацию осложняли непроходимые сопки, где устраивали нам засады.

После окончания войны домой нас отпустили не сразу. Кого-то привлекли к уборке урожая, кто-то служил на заставе. Я тоже почти год нес службу на заставе на реке Амур. Затем прислали пополнение и нас стали готовить к отправке. В первую очередь отправляли тех, кто получил в годы войны тяжелые ранения, я оказался в их числе. Мы ехали почти два месяца в товарных вагонах. Я высадился в городе Ряжск. Ждать попутного транспорта не было терпения, и оставшиеся километры до дома преодолел пешком, большую часть пути бежал трусцой, чтобы согреться — стоял холодный декабрь 1947 года».

Радости родных при его появлении не было предела — они уже не надеялись увидеть его живым. На отдых и на празднование возвращения времени не было, надо было включаться в работу. Встал вопрос выбора будущей профессии. В это время в Топках проходил набор на курсы трактористов. Отправился записаться, но получил от ворот поворот: на курсы брали лишь с семилетним образованием, а у него за плечами была лишь начальная четырехлетняя школа. Это решило его судьбу. Стал работать в колхозе: на сложке, жатке, травокосилке. Спустя время ему доверили очень ответственный по тем временам пост конюха. К порученному делу относился очень ответственно, холил и лелеял своих любимых лошадок. Бывало, что самые норовистые из них не подпускали к себе никого, кроме деда.

Уже будучи на пенсии, работал водовозом, подвозил на поля трактористам, комбайнерам, свекловичницам воду. Когда в деревне была ликвидирована конюшня, он приобрел лошадку в личное пользование и расстаться с ней его заставило лишь пошатнувшееся здоровье.

Я не могу вспомнить деда праздно отдыхающим. Вместе с моей бабушкой, к сожалению, ныне покойной, делили все трудности пополам, строили дом, вели огромное подсобное хозяйство, требующее ухода и заботы с утра до ночи, занимались сенокосом, заготовкой топлива, огородными делами. Кроме этого, дедушка всегда спешил помочь супруге на ферме, при этом часто прихватывал с собой столярные инструменты: отремонтировать кормушку, врезать замок, подправить загон — все эти проблемы считал своими.

Из-за природной застенчивости и неумения говорить красиво он никогда не выступал, подобно другим фронтовикам, на митингах в честь Дня Победы, не приходил в школу на классные часы и линейки. Никогда не просил для себя почестей и привилегий, да и героем себя до сих пор не считает: «Кто ж тогда не воевал, так было надо...»

А между тем за мужество и героизм, проявленные на войне, он награжден орденом Славы, медалями «За отвагу», «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «За Победу над Японией».

Наградные документы, орден Славы III степени, 23 августа 1944 года

Увеличенный документ (PDF, 29,5 МБ)

Я благодарна судьбе за то, что мне довелось жить рядом с настоящим героем, за те счастливые минуты, когда могу посидеть рядом с ним, слушая его воспоминания, обнять за худенькие плечи и тихонько шепнуть ему: «Дед, ты лучший».