Наша Победа. Моя история

Два старших брата моего отца, появившегося на свет в 1937 году в Челябинске, далеко отстояли от него по годам. Почти погодки, они родились в начале двадцатых в долгом скитании казачьей семьи от Дона до Урала и на фронт ушли один за другим, как только были признаны готовыми для призыва. Один из них, Петр, дважды раненный, перенесший контузию, вернулся домой в погонах майора, в орденах и медалях. А вот судьба младшего — Григория Коршуна — сложилась иначе...

«Пропал без вести» — три коротких слова обрекли семью на долгие годы ожиданий: а вдруг вернется, вдруг ранен, вдруг заброшен на оккупированную территорию и не может дать о себе знать, вдруг попал в штрафбат, вдруг в плену; вдруг, вдруг, вдруг... И диапазон предположений определяла не только непредсказуемость военного времени, но и характер моего дяди, о котором маме рассказывала свекровь, утратившая надежду увидеть сына лишь к середине шестидесятых. «Горячий, шалый был», — вспоминала она о сыне.

С детства знающая эту историю, я не думала, что она может получить какое‑либо продолжение уже в двухтысячных годах, тем более что даже фотографий «шалого» дяди Гриши у нас не было. Единственную его фотокарточку берегла бабушка, а что стало со снимком после ее смерти, никто не знал.

История семьи волновала, и я решила начать поиск через социальные сети, вступив в группу, объединяющую моих однофамильцев. Число «Коршунов» в группе росло, все были из разных мест, и картина складывалась пестрая, интересная, но ничего не проясняющая о наших предках. Тем сильнее было мое удивление, когда однажды, заглянув на страничку в группе, я увидела первую строчку из только что опубликованного сообщения с темой «Военный мемориал»: Мамаев курган. Коршун Г. С. лейтенант — № знамени 27 / строка 99 / столбец 2.

Кликнув на сообщение, прочитала, что автор этих строк имеет по своей работе доступ к военным архивам и разыскивает сведения о своих однофамильцах — «возможных родственниках», погибших на войне. Далее следовал перечень носителей нашей фамилии, отдавших свою жизнь за Родину и похороненных в братских могилах. Обратившись к Александру с просьбой разыскать сведения и о моем дяде, я, признаться, не таила особых надежд. Но ответ пришёл: «Коршун Григорий Спиридонович, 1923 г. р., призван ГВК г. Челябинска, старший лейтенант 138‑й стрелковой дивизии, командир минной роты, убит 14 ноября 1942 г. в Сталинграде, похоронен в районе завода „Баррикада“, мать Коршун Татьяна Максимовна...»

Только увидев имя своей бабушки и адрес, я осознала, что мой дядя Гриша теперь не «пропал без вести». Даже сейчас, когда я пишу об этом, мне становится трудно дышать. А в тот момент плакали и моя сестра, и племянница, и мама. Ведь никто из нас никогда не видел, не знал папиного брата, но чувство, что нашлась «наша родня, наша могила» было и продолжает оставаться сильным. Уже не было в живых ни папы, ни его брата Петра, ни, конечно, бабушки моей Татьяны Максимовны, но нам казалось, что в этот момент мы снова все вместе.

А через три дня Александр, в ответ на мою горячую благодарность, прислал мне новое сообщение — несколько ссылок на сайты о Сталинградской битве. Да, в школе мы учили историю, но какую девчонку сильно интересуют детали сражений? Теперь же я вчитывалась в строки военной хроники с особым вниманием, стараясь найти даты, близкие ко дню смерти дяди.

Из хроники Сталинградской битвы 1942 года

13 ноября, пятница

Из боевого донесения Военного совета Сталинградского фронта в Ставку Верховного главнокомандования: «Трое суток, с 10 по 13 ноября, день и ночь войска 62‑й армии ведут ожесточенные бои, доходившие до массовых рукопашных схваток».

14 ноября, суббота

Фронт 62‑й армии, расчлененный немецко-фашистскими войсками, держал 3 основных очага обороны: в районе Рынок — Спартановка сражалась изолированная с 14 октября от основных сил группа полковника С. Ф. Горохова; в восточной части завода «Баррикады» на узком плацдарме продолжала упорно обороняться 138‑я стрелковая дивизия И. И. Людникова...

16 ноября, понедельник

Ценой огромных потерь противник все же прорвал фронт обороны на стыке 138‑й и 95‑й стрелковых дивизий и вышел к Волге, одновременно овладев северо-восточной частью завода «Баррикады». Положение 138‑й стрелковой дивизии очень тяжелое, но она героически сражается и удерживает свой участок обороны размером 400×700 метров, названный «островом Людникова».

Увидев знакомый 138‑й номер стрелковой дивизии, я стала чуть ближе к короткой истории жизни «горячего, шалого» Гриши Спиридонова, в 19 лет командовавшего минной ротой и за год своей фронтовой жизни получившего звание старшего лейтенанта.

Итак, завод «Баррикады» и «остров Людникова». Историческая справка сообщает:

«Участок обороны 138‑й Краснознаменной стрелковой дивизии под командованием полковника И. И. Людникова — территория в 700 метров по берегу Волги и 400 метров в глубину (от берега реки к территории завода „Баррикады“) — вошла в историю Великой Отечественной войны.

Завод „Баррикады“ — оборонное предприятие, был важной целью 6‑й полевой армии вермахта, штурмовавшей его с середины октября 1942 года при поддержке более тысячи самолетов 4‑го воздушного флота люфтваффе, трех пехотных и двух танковых дивизий. Уже 16 октября 1942 года 138‑я стрелковая дивизия полковника И. И. Людникова переправилась через Волгу и заняла оборону. Отрезанная от главных сил 62‑й армии, не имея тылов, отражая удары с севера, запада и юга, дивизия в течение 40 дней продолжала сражаться с подразделениями трех немецких дивизий и удерживала за собой занятый плацдарм. 21 декабря 1942 г. части дивизии перешли в наступление и ликвидировали блокаду с юга».

Сегодня «Остров Людникова» — это мемориальный комплекс из нескольких памятников и мемориальных знаков. Здесь же есть две братские могилы — в сквере Нижнего поселка завода «Баррикады». В одной из них похоронено около 1000 погибших воинов дивизии. Сведений о количестве захороненных в другой братской могиле нет. Я не знаю, в какой из них покоятся останки моего дяди. Но точно знаю, что должна побывать в этом поселке. И это не просто желание, это мой долг перед папой, лишившимся старшего брата, перед бабушкой, потерявшей сына, перед 19‑летним Григорием Коршуном, отдавшим свою жизнь за Победу.