Наша Победа. Моя история

Как удивительно переплетаются человеческие судьбы. Мой папа, Арсений Иванович Саполнов, родился на Смоленщине в большой крестьянской семье, мама, София Федоровна Труфанова (Саполнова), — в г. Ессентуки и была единственной дочерью в семье. Встретились они в 1948 г. в Ухтижемлаге, и у обоих за плечами была война. В нашей семье редко об этом говорили, но я попытаюсь рассказать, что запомнила из их рассказов.

Папа

Родился 14 марта 1913 г. в д. Баранцево Новоспасского сельсовета Ельнинского района Смоленской области. В крестьянской семье было десять детей: пять мальчиков и пять девочек. Хозяйство было большое. Обходились собственными силами, так как труд был обязанностью каждого. Своего отца (Ивана Захаровича) он видел редко — то империалистическая, то гражданская война. В 1931 г. папа окончил семь классов, а в 1933 г. — два курса трехгодичного Ельнинского льноводческого техникума. В тридцатые годы семья попала под раскулачивание, пришлось оставить техникум и переехать сначала в Киев, а затем в Архангельск. По словам отца, семью так и не раскулачили, так как его старшие братья служили в Красной армии. В Архангельске он устроился грузчиком в порт, а в октябре 1935 г. его призвали в армию. Из трехсот парней призыва его единственного определили во флот. Службу папа проходил на линкоре «Октябрьская революция» (порт приписки Кронштадт). Водоизмещение корабля было 26 тысяч тонн, на борту полторы тысячи человек команды.

Папа был высоким, за метр восемьдесят, светловолосым, с голубыми глазами. Он вспоминал, что таких ребят на линкоре было много и во время смотров или встречи гостей их всегда ставили в первую шеренгу. Он говорил: «Мы были гордостью морского флота».

В начале своей службы, с 1935 по 1936 г., папа учился в электроминной школе и стал радистом. Первое боевое крещение получил в финскую кампанию. Команде был дан приказ обстрелять остров Койвисто. «Моей задачей, — вспоминал папа, — было обеспечить связь». В этой операции их сопровождал ледокол «Ермак». Линкор подвергся многочасовому обстрелу. На обратном пути у ледокола кончился уголь, и его пришлось буксировать. За участие в этой операции папа был награжден медалью «За боевые заслуги».

В 1969 г. я по просьбе учителя истории попросила папу выступить на классном часе. Он согласился не сразу. Военной формы у него тогда еще не было (форму шили по спецзаказу в мастерских Ленинграда, и только в конце 1980-х гг. мы с сестрой смогли ее заказать для папы), а вместо орденов он надел орденскую колонку. Я обратила внимание, с каким интересом слушали ребята его рассказ об участии в советско-финской войне, ведь об этом в учебнике истории было сказано всего несколько строк.

Перед самым увольнением папы с флота, в начале 1941 г., на линкор приехал нарком обороны СССР К. Е. Ворошилов и обратился к команде с просьбой остаться. Папа написал рапорт и продолжил службу на линкоре. Дальше, чтобы правильно изложить события, я приведу отрывок из папиных воспоминаний:

«В июне 41-го наш флагманский корабль с подлодками, сторожевыми катерами и миноносцами должен был отправиться на учения в Таллин. В 12 часов дня по радио сказали, что будет передано правительственное сообщение. Выступил Молотов с речью о войне. Учения отменили. Десять дней простояли мы на рейде, а затем повернули обратно, в Кронштадт. Немцы подошли к Ленинграду, обстреливали Петергоф, Ораниенбаум. Военные корабли были рассредоточены возле Ораниенбаума. Немецкие самолеты летали в воздухе, мы стояли рядом с линкором „Марат“. Две бомбы угодили в него, крепко повредили и вывели судно из строя. Налет был и на „Октябрьскую революцию“. Попаданием двух бомб вывернуло шпили, развернуло бак, одного из моряков выбросило за борт. Мы развернулись и пошли в Кронштадт. Вплоть до 25 июля через каждый час был налет. Немцы с самолета бросали листовки со словами „Мы все равно уничтожим вас“. Один из снарядов попал во вторую башню, пробил палубу. Линкор вышел из строя, и его поставили на ремонт. Половину личного состава пришлось списать на берег. А меня послали учиться на курсы младших лейтенантов в Ленинград, в училище имени Фрунзе. Двухгодичные курсы мы прошли за полгода».

Во время учебы на курсах папа разыскал детей брата Ивана, которые жили в Ленинграде, и помогал им с питанием (он и его друзья делились своим пайком, который возили при случае из Кронштадта). Моя двоюродная сестра Лида вспоминала потом, как это помогло им с братом и мамой выжить в блокаду.

После окончания курсов папа вернулся в Кронштадт и был направлен связистом дивизиона магнитных катерных тральщиков (5-й и 9-й дивизионы 4-й бригады траления Балтфлота) на корабль ГС-1, который занимался очисткой от магнитных мин противника.

Из воспоминаний папы:

«Мы не имели никаких средств для борьбы с немецкими минами кроме петлевого, хвостового и баржевого трала. Тралили в Лужской и Капорской губе, в Нарвском заливе. Выходили и ночью: проверяли — заминировано или нет, а утром уходили „под берег“. Помню в Нарвском заливе вместе с шестью кораблями, подошли мы к месту траления. Был сильный шторм, ветер сбивал баржи. И вдруг раздался взрыв. Трех тралов как не бывало, оказывается, мы стояли на минном поле. В 44-м тралили под Кронштадтом, подготавливали район для артиллерийских кораблей, и немец бил прямой наводкой».

Помню, папа рассказывал, что его послали с поручением в Адмиралтейство, а когда он вернулся, узнал, что тральщик, на котором он ходил, подорвался на мине. Все погибли.

Всю войну папа прошел без единого ранения. За мужество и героизм в годы Великой Отечественной он был награжден боевыми орденами и медалями: Орденом Красного Знамени (1945), Орденом Великой Отечественной войны II степени (1944); медалями — «За боевые заслуги» (1940, 1947), «За отвагу» (1944), «За оборону Ленинграда» (1944), «За победу над Германией» (1946). В мирное время вручались ему уже памятные медали за участие в войне. В 1965 г. он получил поздравительную открытку от адмирала Н. Н. Омелько и долго молча сидел на крыльце своего дома, сказав только: «Надо же, вспомнили через столько лет!».

4 июня 1948 г. Военным трибуналом Кронштадской ВМБ Балтийского флота папа был осужден по ст. 58-10 ч. I и УК РСФСР на десять лет лишения свободы с поражением в правах на три года. По воспоминаниям папы причиной ареста стал рассказанный им анекдот в офицерском собрании за день до отправки на учебу в Академию им. Фрунзе. Наказание папа отбывал в Ухтижемлаге. В 1958 г. решением Военной Коллегии Верховного Суда СССР его реабилитировали и прекратили дело за отсутствием состава преступления.

После освобождения папа остался жить в Ухте. С 1953 по 1972 г. работал по вольному найму в органах МВД бухгалтером, мастером, старшим мастером, начальником цеха, директором швейного производства. После выхода на пенсию с 1972 по 1982 гг. работал в Ухтинском гортопсбыте.

В мирное время за свой труд он был награжден высокими правительственными наградами: Орденом Трудового Красного Знамени (1971); Орденом Великой Отечественной войны II степени (1985); медалью «За трудовое отличие. В ознаменование 100-летия со дня рождения В. И. Ленина» (1970); почетными грамотами Министра МООП Коми АССР (1965), Совета Министров Коми АССР (1966), Управления Совмина Коми АССР (1975).

Умер папа в 1994 г., похоронили его в Ухте на кладбище Крохаль.

Снимки, которые я использовала для своего рассказа, чудом сохранились в архиве его дочери от предыдущего брака, которая сейчас живет в Санкт-Петербурге. Ларису он разыскал через Красный Крест в 1961 г. После папиного ареста все семейные фото были уничтожены. И только уже после его смерти в 2004 г. маму вызвали в Ухтинский горвоенкомат и вручили вот эту фотографию из личного дела папы, которое подлежало передаче в архив. Папа запечатлен на ней в полной военной форме, фото примерно 1945 г.

А на этом снимке 1950-х гг. запечатлен папин брат Петр (с которым они на фото 1936 г.). Братья встретились в 1956 г. в Москве на «генеральской» даче дяди Пети и долго разговаривали. Им было что вспомнить и что рассказать друг другу...

Мама

Родилась 9 августа 1925 г. в г. Ессентуки. В школе ей легко давалась математика, и потому она готовилась поступать в технический вуз. Еще четырнадцатилетней девочкой в 1940 г. по направлению горкома комсомола мама начала работать в клубе санатория. Работала и училась. Но все разрушила война.

О начале войны мама вспоминала:

«Шел экзамен по литературе. Я читала стихотворение Маяковского „Облако в штанах“. Через окно увидела, что с учебного аэродрома поднялись в небо самолеты. Было очень тревожно. Сложилось впечатление, что на нас тоже налетели самолеты. Утром уже объявили о начале войны. В школе, кроме военного дела, срочно ввели уроки гражданской обороны, на которых нас учили уходу за ранеными, перевязкам, приемам оказания первой помощи. Зимой учащихся 9−10 классов направили рыть противотанковые рвы в районе Прохладного. Это длилось почти два месяца: декабрь и январь. Затем мы вернулись к учебе. Вечерами дежурили на вокзалах, так как в конце 1941 г. начали потоком поступать раненые».

В августе 1941 г. все санатории, лечебницы и гостиницы были закрыты и преобразованы в госпитали. Это уже потом госпитали были организованы по типам ранения, а тогда раненых распределяли по госпиталям по мере поступления. На базе санатория, в котором работала мама, образовали эвакогоспиталь № 2123. Мама вспоминала, как их, шестнадцатилетних девчонок, ставили на разгрузку вагонов с ранеными: «Вагоны не должны были простаивать. Носилки были тяжелые, ведь многие раненые были почти полностью загипсованы, лежали как куклы. Откуда только у нас брались силы, я не знаю. Во время разгрузки мы с девчонками организовывали соревнование: кто быстрее и больше раненых разгрузит». Было тяжело, но хрупкая девушка с мужеством выполняла любую работу. Страшно было смотреть на раны, но надо было делать перевязки, ухаживать за бойцами и одновременно внушать им веру в выздоровление.

В конце июля 1942 г. началась эвакуация раненых из госпиталей через Кавказский перевал. Тяжелораненых разместили по семьям, а остальных погрузили на телеги и отправили в нелегкий путь через перевал Бичо в Сванетию, оттуда — в Тбилиси. Среди сопровождавших обоз были и родители мамы — моя бабушка, которая работала медсестрой в госпитале № 2155, и дедушка, который руководил эвакуацией. Ехали верхом на лошадях, и мама вспоминала, как с непривычки до крови растерла ноги.

13 августа 1942 г. Ессентуки оккупировали. Пару недель в городе было безвластие. Оставался только заградительный отряд из числа ополченцев, который должен был обеспечить вывоз раненных из госпиталей по железной дороге через Минеральные Воды, Прохладный и территорию Чечни в Баку, а там — через Каспийское море в Среднюю Азию.

В 1943 г., через пять месяцев после освобождения города от немцев, все вернулись в родные Ессентуки. Возвратившись из эвакуации, мама окончила восьмимесячные курсы медсестер и продолжила работать в том же госпитале.

Мама вспоминала, как в середине 1944 г. впервые в КавМингруппу приехал ансамбль Военно-Морского Черноморского флота: «Многие ребята из ансамбля были комиссованы по ранению. Тогда мы впервые услышали в их исполнении песни „Смуглянка“ и „Бескозырка“. Выступали они в госпиталях. После ужина в клубе нашего госпиталя собрались раненые, которые могли передвигаться. Песни исполнялись на бис много раз. По просьбе главврача на следующий день трое ребят из ансамбля с баяном пришли в палату к тяжелораненому подполковнику, который лежал весь загипсованный, и исполнили песню „Смуглянка“.

В День Победы, который совпал с Пасхой, было много радости и слез. Готовились к Пасхе, и вдруг ночью открылась пальба. Все решили, что опять началась война, все, кто в чем был одет, побежали в укрытие. А когда вышли на улицу, узнали, что это дежурный патруль устроил победный салют и стрелял трассирующими пулями».

С ноября 1944 г. по 16 апреля 1946 г. мама работала в должности завклуба в эвакогоспиталях № 5424 и 2153. В 1990-е гг. для подтверждения этого факта ей пришлось вести переписку с архивами городов Ставрополя, Подольска и Ленинграда о восстановлении своего трудового стажа в период Великой Отечественной войны. К сожалению, многие документы были утеряны.

На основании справки ЦА МО РФ № 120708 от 24.12.1993 г. Военным комиссариатом города Ухты Республики Коми С.Ф. Саполновой была дана справка о том, что она «проходила службу в период Великой Отечественной войны с ноября 1944 г. по сентябрь 1945 г. и пользуется льготами согласно ст. 17 Федерального Закона № 40 от 02.01.2000 г.». В этой же справке была сделана приписка: «Медаль „За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.“».

Шли первые послевоенные годы, жизнь в стране налаживалась. Но в 1948 г. маму неожиданно арестовали. Обвинение было весьма неопределенным — за хищение государственного и общественного имущества. Впрочем, судя по обнародованным в последнее время документам, такое обвинение в те годы применяли ко многим для привлечения к работе на Севере.

Из архивной справки МВД по РК:

«Холодова София Федоровна (прим.: фамилия мамы по первому мужу), 1925 года рождения, уроженка города Ессентуки Ставропольского края, русская, до ареста проживала по месту рождения.

08 октября 1947 г. народным судом 4-го участка Ленинского района г. Тбилиси осуждена по ст. ___—___ Указа от 04 июня 1947 г. к 6 годам исправительно-трудового лагеря с поражением в правах на 2 года. Начало срока 18 сентября 1947 г.».

7 августа 1948 г. из пересыльной тюрьмы УИПТК МВД Грузинской ССР мама прибыла в Ухто-Ижемский лагерь МВД Коми АССР. Здесь она и познакомилась с моим папой.

Освободили маму 14 апреля 1953 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 г. Возвращаться на юг она не захотела, так и осела в Ухте.

С 1954 г. мама работала в детской амбулатории в Ухте медстатистиком, затем лаборантом рентгенкабинета. Позже, в 1962 г., окончила курсы медицинских сестер Российского общества Красного Креста. С 1964 г. вместе с врачом В. В. Архиповой занималась организацией строительства и оснащением городской детской больницы. В марте 1965 г. маму назначили главной медсестрой. В этой должности она проработала целых 22 года. За труд маму наградили значком Минздрава СССР «Отличнику здравоохранения», медалью «Ветеран труда», почетными грамотами.

В 1986 г. мама перенесла тяжелую операцию, но, несмотря на это, продолжала работать: сидеть без дела было не в ее правилах, и только в 1994 г. ушла на заслуженный отдых. По инициативе мамы в 1995 г. в здании поликлиники № 1 был открыт городской музей истории здравоохранения, который она возглавляла в течение 10 лет.

25 мая 2007 г. мамы не стало. Похоронили ее в Ухте на кладбище Крохаль.

Бабушка

Антонина Иосифовна Труфанова (Лялякина), моя бабушка по материнской линии, родилась 11 июня 1902 г. в г. Ессентуки в большой семье терских казаков, в которой было десять детей: девять девочек и один мальчик. Она была самой младшей из девочек, потом был брат Володя. Семья была одной из богатых в станице Ессентукской: ей принадлежали дома, которые до сих пор еще сохранились. Бабушкин отец содержал извоз (промысел гужевой доставки), который продал еще до революции 1917 г. и полученные деньги вложил в покупку домов. Впоследствии эти дома были национализированы.

Свою трудовую деятельность бабушка начала в 1927 г., работала по найму. В июне 1929 г. была зачислена на должность санитарки электролечебницы Бальнеологического терапевтического Объединения Ессентукского курорта. После окончания курсов медицинских сестер в 1931 г. работала медицинской сестрой. 18 июля 1941 г. ее зачислили на должность медсестры электролечебницы санатория № 3, а 29 июля перевели на работу в госпиталь № 2155. В августе 1942 г. госпиталь эвакуировали. В феврале 1943 г. ее определили медсестрой в эвакогоспиталь № 5416, затем — с июля 1944 по ноябрь 1945 — она работала в эвакогоспитале № 5424. В ноябре 1945 г. бабушку командировали для прохождения дальнейшей службы в санаторий № 4, где она проработала старшей медицинской сестрой электрокабинета до 1957 г. После выхода на пенсию бабушка всю свою жизнь посвятила воспитанию внуков — меня и моего брата Сергея.

Каждое лето нас привозили к бабушке в Ессентуки. И с детства я помню, какое большое количество людей с увечьями было в городе, особенно без ног. Они передвигались на специально сделанных маленьких колясочках на колесиках, с помощью рук, отталкиваясь деревяшками. Как-то в конце 1950-х г. я с бабушкой поехала к родным в Пятигорск, где она показала мне разрушенный бомбой госпиталь. На самом верху я увидела молодую березку, которая росла на обвалившейся стене.

В 1986 г. родители перевезли бабушку в Ухту. Однажды во время прогулки по Ухте, бабушку остановил мужчина, назвав ее по имени-отчеству. Она удивилась, а мужчина сказал, что он ее бывший пациент, которого она выхаживала в госпитале в Ессентуках. Как вспоминала бабушка, всех пациентов тогда называли ранбольными.

Бабушка была награждена медалью «За оборону Кавказа». Я помню, как в детстве в Ессентуках мы играли с этой медалью, найдя ее в сарае среди старых вещей (квартирка была крохотная, и все документы и ценные вещи хранились в сарае). К сожалению, медаль не сохранилась.

Умерла бабушка в Ухте в 1994 г. на 92-м году жизни, похоронили ее на кладбище Крохаль.

Удивительные судьбы моих родных. Но, несмотря на перенесенные трудности, жизнь их не сломила. Я горжусь и преклоняюсь перед ними, перед их подвигом.